Автор: Елена Кислова

29 мая – 49 лет со дня священнической хиротонии протоиерея Виктора Чужакова, настоятеля Вознесенского храма с. Борщева. Наш корреспондент побеседовал с о. Виктором.

– Когда вы приняли решение стать священником? Что стало отправной точкой?

– После войны я учился в школе, находилась она в трехстах метрах от храма. Мама была верующей, трудолюбивой, у нее постоянно сочетались труд и молитва. И нас она приучала к этому. В праздники мы всегда в храме были – и школа была рядом с храмом, и учителя видели, как ходили. Однажды вызывают маму: вот, так мол и так – с них требовали. Пришла, с ней поговорили…

– И вы продолжали дальше учиться? Вам делали замечания за хождение в храм?

– Нет, не очень ругали. Я учился хорошо, и меня по учебе всегда в пример ставили.

– Крестик не заставляли снимать?

– Заставляли.

– А пионером вы, наверное, не были?

– Не был.

– Как же вас так терпели в школе?

– Ну, учились-то все нормально...

Я всегда в храме что-то делал, хор был очень хороший, пели хорошо, я радость от этого получал. Меня тянуло туда – не знаю, чем объяснить. Батюшка там был очень грамотный, учителем когда-то был. Во время гонения в аптеке работал – он хорошо знал латинский язык, таким образом и спасся ото всего. И вот, когда мне исполнилось 18 лет, он дал мне направление, и я приехал в Троице-Сергиеву Лавру. Народу – 200 человек, инженеры с серьезным образованием… Вот, сдаем, и вдруг все хорошо сдали – и меня зачисляют. Я сдал!

Ничего у меня не было, даже паспорта. Мне инспектор дал справку, чтобы мне выдали паспорт. Я съездил в район. Потом началась учеба. После, конечно, в школе узнали… Но поздно было, я уже учился. Вот, говорили, мы тебя воспитывали-воспитывали в атеистическом духе, а что получилось?..

– А вы из какого района, где жили?

– В Рязанской области. Здесь я окончил семинарию, и потом меня взяли в армию. Было очень тяжело, хрущевские времена, хотели покончить с религией в России. Но у меня была отсрочка, в армию попал в 23 года, когда уже в академии был. Три года в армии… И тут конечно, было такое воспитание, атеистическое. Не все выдерживали, но я выдержал. Бывали всякие разговоры – сидим за столом, 99% атеистов, один верующий. Я сразу всегда говорил, что у нас есть Конституция СССР: хочешь, веруй, не хочешь – не веруй; 136 статья, еще я помню. Ну, и на этом такие разговоры заканчивались. Меня в армии научили военному делу. Я был наводчиком артиллерии, миномет 120. Звание ефрейтора получил.

– У вас Евангелие было? Как вы его прятали его?

– Все тумбочки там проверяли, но... Меня воспитывали солдатом, а солдат должен в каждой ситуации принимать правильное решение. В моей гимнастерке было два свидетельства армейских и Евангелие с ними…

– А кто на вас наиболее сильное влияние оказал в духовном плане? Может, кто-то из преподавателей?

– В семинарии я очень многое узнал, потом очень большое духовное влияние оказала академия, Лавра. Я был молодой, всё хотелось узнать о монашеской жизни. В келье жил одно время у старца. Утром такой подъем колокольчиком – все монахи встают и послушники. Братский молебен после послушания, когда не учились. В просфорне работал…

Был еще такой человек, Анатолий Петрович, он Берлин в войну брал. Он нас вдохновлял всегда, огромную моральную поддержку давал. И еще один человек, он потом стал митрополитом – высшую медицинскую академию закончил, полевым врачом был, солдатам оказывал помощь. Делал операции всем одинаково, но вот, бывали случаи, анализы и показатели схожие, а один выжил, другой умер. В чем причина? Думайте, молитесь всегда , – говорил. – Все в руках Божиих…

Больше всего, наверное, эти люди на меня оказали влияние.

Ещё про Патриарха Алексия Симанского расскажу. Я у него иподиаконом был. Он был после Патриарха Сергия и часто приезжал к нам в семинарию в Троице-Сергиеву Лавру (раньше семинария была в Новодевичьем монастыре, потом перевели). Я поступил в семинарию в 1955 г., на праздниках бывал всегда у нас Патриарх Алексий, делился своими воспоминаниями. Он ведь закончил университет, потом семинарию, академию, имел много государственных наград. И вот однажды про войну рассказывал, про Ленинград во время блокады. Перед Пасхой он написал послание и призвал проявлять героизм в войне против Германии и немецких войск. А немцы знали, где он служит на Пасху. И вот, – говорит, – мы отслужили, пришли разговляться в дом. Началась стрельба, и один из осколков пролетел мимо него к стене, силу потерял и упал. Он поднял этот осколок и завернул, на память. И вот сейчас, когда он скончался, при Московской Духовной академии есть музей имени Святейшего Патриарха Алексия I – Церковно-археологический кабинет. И там среди других экспонатов находится этот осколок.

– Ну, а в Клин вы попали уже в каком году?

– В 1959-м, были уже гонения хрущевские.

Когда приехал из армии, поступил опять на первый курс академии, потом еще три года учился, и в 1966 году под Казанскую у меня была первая служба в Скорбященском храме.

– Когда вы пришли, много было в храме прихожан?

– Очень. Потому что в районе было семь храмов, и один только в Клину.

– И это несмотря на то, что были как раз самые гонения на Церковь? Все равно люди шли?

– Много было. На родительские к нам записки с поминовением даже в алтарь через окошко передавали. В Клину-то, конечно (я был тогда энергичный батюшка, молодой, 29 лет или 30), – делать ничего не разрешали. А как мне боковую дверь сделать хотелось!.. Вот сейчас вы заходите в храм, а у вас сбоку дверь, чтобы народ в центральную дверь приходил и через боковую выходил, например, когда освящение воды. Но разве можно было тогда, как сейчас, на улице расположить бочки?! Уполномоченный не разрешал: только в храме. А уж очень тесно было выходить... И задумал все-таки я эту дверь сделать. Посоветовался с диаконом – был у нас о. Виталий. «Что вы, – говорит, – батюшка, мы 25 лет уже добиваемся, и никак не получается. Горсовет кивает на уполномоченного, а уполномоченный – на горсовет». И Сам Господь мне помог! В воскресенье идет парад, 9 мая. В воскресенье надо служить, а перед этим была родительская у нас, Радоница, – очень много записок. Был у нас такой титан, и там жгли записки – так много положили записок, что дым пошел из окна. А в Высоковске войсковая часть: пожар!

Приезжают. Уборщица залила все.

– Где настоятель?

– Я, – говорю, – иду.

– Так и так, у вас тут пожар, мы дадим помощь вам.

– Мы справимся, ничего страшного.

Пожарник стал всё осматривать. А я говорю, что у меня в храме народ в дверь еле проходит, надо бы запасную сделать. Он говорит: «Да, конечно, надо делать!»

Всё. Сделали! Что там горсовет – пожарники велели!.. Господь помог!

– А на Пасху в храме, говорят, народу очень много было, а когда за крещенской водой приходили, очередь чуть ли не до рынка была?

– Да, было такое… Я расскажу, какой однажды со мной случай был. На рынке продают куличи: покупаешь, в очередь становишься и идешь к храму. Была такая традиция, чтобы именно сначала подойти к Плащанице, а потом бы батюшка освящал. И вдруг приезжает из горсовета горком, партком: «Что это такое у вас, очередь? Идет такое дело – субботники, а вы что здесь делаете?! Надо работать!!!» Я говорю: «Мы советские христиане, а советские всегда впереди. Мы уже за две недели на этих субботниках отработали. А сейчас хочется кулич освятить и разговеться. Пора Пасху встретить!»

Они в Москву уполномоченному передали сразу: если отработали субботник, чего к ним придираться?

Вот так я и спасался…

Награда пастыря
Автор: Елена Кислова
Родился он в 1937 году в простой крестьянской семье. Отец его погиб на фронте, мать одна растила троих детей. От рассвета до заката трудилась в колхозе, а по воскресеньям водила ребятишек в церковь. И очень обрадовалась, узнав, что Витя поступил в Московскую Духовную семинарию. Со второго курса его призвали в армию. Отличник боевой и политической подготовки Виктор Чужаков терпел насмешки сослуживцев, но не отказался от православной веры и постоянно носил в кармане гимнастерки небольшое Евангелие и крестик.

Страницы истории Вознесенского храма с. Борщева
Согласно клировым ведомостям за 1904 год, Вознесенская церковь владела усадебной, пахотной, сенокосной землей и лесными угодьями. Кроме того, причту принадлежали земельные наделы, выделенные прихожанами, и "собственные деревянные на церковной земле дома". До сего дня сохранилось в народе название места, где находились церковные земли: "Бугор Поповка", ныне - поселок Мирный.

Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.