Клин православный

Сергиево-Посадская епархия Русской Православной Церкви

Бабушка
Храм Благочиние Статьи Вопросы священнику
Приветствую Вас Гость | Понедельник, 11.11.2024, 14:28 | RSS
 
Форма входа

Воскресная школа

Занятия в воскресной школе
и на Библейско-богословских курсах



Богослужения
Храм иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость"


Рубрикатор статей
Жизнь благочиния
Из церковной жизни
Церковные праздники
Церковные Таинства
Как мы веруем
Духовное просвещение
Нам пишут
Здоровье душевное и телесное
Семь-я
Литература, искусство
Осторожно: секты
Церковь и общество
От иллюзий к реальности
Видео

Актуально

Предстоящие события


Перейти на новую версию сайта


Сайт pravklin.ru прекращает свою работу.

Приглашаем вас на медиаресурсы Скорбященского храма г. Клина. Вы сможете найти там информацию о самых значимых событиях в жизни Русской Православной Церкви, новости Клинского благочиния и прихода Скорбященского храма, а также посмотреть свежие выпуски телепрограммы «Дорога к храму».


Новый сайт с актуальной информацией: правклин.рф


Telegram канал медиацентра «Клин православный»: https://t.me/pravklin


YouTube канал с выпусками телепрограммы «Дорога к храму»: https://www.youtube.com/@PravklinRu


Группа ВКонтакте с новостями прихода: https://vk.com/pravklin




Главная » Статьи » Литература, искусство

Бабушка

Автор: Иеромонах Димитрий (Захаров)

Иеромонах Димитрий (Захаров), священник Скорбященской церкви. Родился в 1934 году, физик-ядерщик, кандидат технических наук, видный ученый в своей области. Талантливый резчик по дереву. Всю жизнь стремился к монашеству. В 1991 году принял монашество, затем был рукоположен во иеромонаха. Служил в Клину, в Бронницах. Умер в 1992 году.

* * *

Воспоминания о бабушке - это самые живые и самые светлые воспоминания моего детства. Светлы они и в переносном, и даже в буквальном смысле слова...

Яркий зимний день на пороге весны, воскресенье. Сегодня бабушка водила нас, внуков, причащаться за ранней обедней. Нас разбудили непривычно рано, затемно, совсем, нам казалось, ночью. Умывшись и надев приготовленные с вечера рубашки и курточки, мы, не завтракая, пустыми московскими улицами пошли в церковь. Было темно, на небе виднелись звезды, морозило. А сейчас, когда мы возвращаемся, - повсюду солнце, чувствуется март.

Дома - поздравления, накрытый белоснежной скатертью стол, роскошный, по военному времени, завтрак. У всех радостные лица. И особенно светлая - и ясностью глаз, и освещающей лицо улыбкой, и солнечными зайчиками в седых волосах - бабушка, торжественная, счастливая. Морщины на ее лице стали как-то незаметны, и зашедшая за чем-то соседка удивленно говорит ей: "Евдокия Романовна, а ведь вы сегодня помолодели". И надо видеть, с какой доброй и скромной улыбкой бабушка машет рукой - дескать, полно вам! Скоро ей опять на кухню, в кладовку, но сейчас - ее время, ее праздник...

Еще мне вспоминается лето.

Рассказ иеромонаха Димитрия (Захарова) Бабушка из сборника Клин Православный

Мы все в деревне - у дедушки, заштатного священника. Сегодня чьи-то именины, собрались родные, гости. Нам, детям, сегодня меньше внимания, целый день мы где-то бегаем без надзора, во время обеда стол для нас накрывают отдельно от взрослых, после обеда разрешают не спать, и сейчас мы увлечены какой-то игрой, - словом, сегодня всё необычно. Жарко, мне давно уже хочется пить, но я боюсь упустить что-нибудь интересное. Наконец, все-таки упрашиваю ребят, чтобы без меня не разрушали крепость, и опрометью бегу в дом. Взрослые собрались на террасе за чаем. Бабушка в простенькой, но, как и всегда, идеально чистой, отглаженной белой кофточке, с милой стариковской улыбкой, посмеиваясь сама над собой, о чем-то рассказывает. Я подбегаю и прижимаюсь к ней, мне не до разговоров, мне нужно скорее возвращаться к ребятам. От нетерпения я дрыгаю ногой, а бабушка, слегка обняв меня, все продолжает о чем-то говорить. "Бабушка, бабушка...", - скороговоркой бормочу я и тормошу ее. "Ну что тебе, дедушка?" - баском говорит она и приближает ко мне лицо с добрыми, ясными глазами...

Много таких отрывочных воспоминаний детства полны для меня тепла и света.

* * *

Это просто счастье, что именно моя бабушка вводила меня в жизнь. Она была убежденной и просвещенной христианкой, она открыла мне Бога и научила любить Его. Бабушке был совершенно чужд тот безнадежно-равнодушный взгляд на религиозное воспитание детей, который теперь нередко встречается у пожилых людей. Всегда, несмотря на противодействие и даже, подчас, оскорбления, она старалась делать, как она говорила, дело Божие. И какой такт, какое благородство, какой высокий личный пример жизни, христианского характера она при этом показывала!

Поистине, свет ее светил пред людьми, и они, видя ее добрые дела, прославляли, может быть, бессознательно, сами того не зная, общего нашего Небесного Отца.

Главное, что привлекало в бабушке, - это ясность и цельность ее духовного облика. Скромная русская простота, - и, в то же время, удивительное изящество души (у меня, почему-то, образ бабушки ассоциируется с простенькой и милой травкой наших лугов - "богородициными слезками", которую сама бабушка очень любила). Участливая стариковская доброта, благодушие, мягкая шутливость, уступчивость в мелочах - и прямота, твердость во всем действительно важном. Нас, внуков, она никогда не баловала, но и не ворчала без толку. И никогда никакой фальши, никакого ханжества. Дети всё это ясно чувствуют.

Бабушка никогда не кривила душой, слово ее было правдиво и твердо. Такая независимость, самобытность теперь нередко вытесняется в человеке выгодным приспособленчеством к стандартам, общепринятым взглядам и влияниям, которым он постоянно подвергается извне (детский сад, школа, работа, радио, телевидение, печать). Бабушка избежала такой духовной стереотипности. Но надо заметить, что ей было чуждо и обычное для стариков ворчливое сожаление: вот, де, в наше время было не то, что теперь, а куда лучше. Она радостно признавала все то действительно хорошее, что дает сейчас людям жизнь.

А ее собственная жизнь была куда как не легка! Бедная крестьянка Симбирской губернии, она совсем еще молодой осталась вдвоем с маленьким сыном (моим будущим отцом), и до самой революции, около двух десятков лет, ей пришлось жить в кухарках, главным образом, как я помню из ее рассказов, в больших волжских городах: в Нижнем, Казани, Самаре, Саратове, Астрахани. "Хозяевами" ее была семья адвоката. И вот, знаю, что это может показаться преувеличением, но все-таки скажу, что вряд ли я встречал другого человека с такой цельной внутренней и внешней культурой, как эта бывшая крестьянка-кухарка. Замечателен был ее интерес к знаниям - тот трогательный интерес и бескорыстная любовь простого человека к знанию, которые теперь то ли не очень бывают заметны, то ли стали реже встречаться. Несмотря на пресловутый закон о "кухаркиных детях", бабушка вывела своего сына в студенты Казанского императорского (как тогда говорили) университета. Помню, когда у нее выдавалась свободная минута, она любила почитать. Она как-то очень умно и полезно знала русскую культуру, вернее - жила в ней, органически с нею сжилась. Не всегда она могла дать исчерпывающие ответы на мои бесконечные детские вопросы, вопросы современного школьника, но я чувствовал: самое главное она знает, даже когда простодушно отвечает: "А я, внучек, этого не знаю". Чего стоил один ее разговор - мудрая, простая русская речь, живая и неизменно честная.

Теперь я понимаю, что такая уверенная оценка духовных ценностей выработалась у бабушки благодаря ее ясному христианскому миропониманию. Ее разум был просвещен светом Христовым, и никакие хитросплетения жизни не могли ее запутать.

Перед самой войной у нас случилось несчастье: тяжело и надолго заболел отец. Целых шесть лет он, сам врач, понимавший свою обреченность, был прикован к постели. А это были годы военных лишений, когда и все почти вокруг нас жили трудно, впроголодь. Не хочется вспоминать, как тогда пришлось жить нам...

А пожалуй, нет, хочется. Странно сказать, но даже об этом тяжелом времени остались какие-то детски-неконкретные воспоминания как о чем-то беспечальном, наполненном живым интересом. То есть я могу ясно вспомнить о многих печальных событиях, например, о потере карточек на продукты, но это я вспомню только нарочно, а так, подсознательно, оставшееся от прошлого - все-таки светло...

Но на бабушку тогда легли основные домашние заботы обо всем семействе, включая трех малолетних внуков (один из нас тогда, в начале войны, был еще грудным ребенком). Нужно ли говорить о том, как тяжело ей тогда приходилось! Но уныния не было. Только иногда она говорила непонятные мне тогда слова: "Бог посетил нас".

Часто бабушка была вынуждена просить о чем-то других, и я, в то время очень застенчивый, гордый и обидчивый мальчик, всегда удивлялся тому, как просто и достойно она это делала, и как охотно все шли ей навстречу.

Бабушка и сама любила - именно любила - помогать другим. Так из своих буквально нищенских в то время средств она очень спокойно, как нечто само собой разумеющееся, отделяла некоторую часть нищим, которых в то военное время было великое множество, особенно при московских храмах.

Уважали бабушку все. Это единодушие, пожалуй, даже удивительно, если учесть, с одной стороны, ее прямой характер, а с другой - тот "коллектив", в котором мы жили. Наша коммунальная квартира представляла собой старинный барский особняк в центре Москвы (в шестидесятых годах его снесли). В коридор выходило десятка два комнат, и жили в них самые разные люди: здесь были и профессор математики, и безнадежный, худющий, как скелет, алкоголик, спортсмен-чемпион, дворник, дряхлеющая представительница аристократической фамилии и многие, многие другие. Кухня же была общая, на всех - одна длинная раковина с двумя кранами. Рассказывать о том, что происходило в такой квартире, не буду: это и увело бы в сторону, да и, как говорится, не нахожу красок.

Мы, дети, подростки, были в курсе всех квартирных страстей. Но я не помню случаев, чтобы в самозабвенной баталии принимала участие бабушка. Напротив, - к ней обычно обращались после бесплодных споров. "Евдокия Романовна, рассудите нас", - говорят ей бывало. Она слушает, неодобрительно качает головой, а потом мягко, но твердо скажет: "Судить вас меня никто не ставил, а сделать нужно все-таки вот так, так будет справедливо". И спорившим нечего было возразить. Кто-то из них оставался, может быть, недовольным, но - худой мир лучше доброй ссоры. Придя после этого в комнату, бабушка, в ответ на неудовольствие кого-нибудь из моих родителей ("И сколько можно этим заниматься! Как не надоест связываться!") с удивленно-виноватой улыбкой отвечала: "Да ведь как же иначе? В Евангелии-то что сказано о миротворцах?"

Без громких фраз она делом, самой своей жизнью, бодростью в несчастьях, неизменной бла-гожелательностью показывала, какими бывают настоящие христиане. Людей влекло к ней, и без какой-либо специальной словесной проповеди она оказывала на них, как я думаю, очень сильное религиозное влияние. В субботу перед всенощной к бабушке то и дело стучались соседи: "Евдокия Романовна, возьмите поминание!" Все поминания, а их насчитывалось штук пять (причем, давали их иногда люди, о которых никто этого и не подумал бы), - все поминания бабушка складывала в чистейший холщовый мешочек, в котором на следующий день она приносила от ранней обедни просфоры.

Бабушка никогда не наказывала меня и не пугала наказаниями (насколько я помню), но мои проступки она настолько серьезно принимала к сердцу, что для меня заранее лишались сладости многие запретные плоды. Огорчить бабушку было неприятно, и, скрепя сердце, я вынужден был отказаться от набега на чей-то сарай в углу двора, и от "мужского" разговора с ребятами, и от многого другого.

Не знаю, чем это объяснить, но в детстве между мной и братом нередко вспыхивали по пустякам ожесточенные споры, переходившие иногда в драки. Бабушка вмешивалась, "увещала", примиряла и обязательно требовала самого трудного для меня: чтобы мы помирились, обнялись. У брата был открытый, общительный характер, он быстро мирился, и на всё соглашался, а я, бывало, насупившись, только отрицательно мотаю головой. Бабушка подталкивает меня к брату и, нагнувшись надо мной, тихонько просит: "Ну же, если любишь меня, обними его".

Как никто другой бабушка могла вникнуть в мои интересы. Может быть, это и естественно, ведь она приближалась к тому, чтобы по евангельскому завету - как ребенок - перейти в иную жизнь, в Небесное Царство.

И уже здесь, на земле, она получила, думается, свою первую награду: радостную умиротворенность души, проявлявшуюся иногда даже в ее внешности.

Эта умиротворенность наложила свой отпечаток и на ее кончину. Смерть бабушки была такой "непостыдной и мирной", что я не могу себе представить лучшего конца земного пути человека, готовящегося к "доброму ответу на Страшном Судище Христовом". Она тихо скончалась ранней весной, в самый день Ангела моего отца (тогда уже покойного), в теплый и светлый день святого Алексия, человека Божия. За несколько часов до ее смерти я сидел у большой старинной голландской печи, рядом с сундуком, на котором за занавеской всегда спала бабушка. Последние дни ей нездоровилось. "Боря, почитай мне", - тихо просила она. Я раскрыл на закладке лежавший сверху в стопке книг Новый Завет и начал читать главу из Евангелия от Иоанна о воскрешении Лазаря. Подняв от книги голову, я увидел на глазах у бабушки слезы. "Бабушка, что ты? Больше не читать?" Она медленно положила руку мне на голову и, как-будто не слыша моего вопроса, тихо и одушевленно прошептала: "Боря, всегда помни и люби Его". И на мой недоуменный взгляд горячо пояснила: "Его - Христа Спасителя!" Помолчав немного, она попросила: "Почитай-ка мне, внучек, еще вот это", - и указала глазами на лежащую здесь же книжечку - акафист святому Алексию, человеку Божию.

Вечерело. Лучи заходящего солнца мягко освещали комнату. За приоткрытой форточкой стихал воробьиный гомон, уступая месту негромкому перезвону весенней капели. А бабушка радостно слушала...

Милая бабушка, никогда не оставляй меня!

Из сборника "Клин православный"
Клин, "Христианская жизнь", 2012

Фото: Татьяна Сазонова

Бабушка. Автор: Т. Воронин
"Зарницы над Клином"


Перепечатка в Интернете разрешена только при наличии активной ссылки на сайт "КЛИН ПРАВОСЛАВНЫЙ".
Перепечатка материалов сайта в печатных изданиях (книгах, прессе) разрешена только при указании источника и автора публикации.


Категория: Литература, искусство | Добавил: Pravklin (02.07.2012) | Автор: Иеромонах Димитрий (Захаров)
Просмотров: 2118
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Меню сайта

Поиск







Друзья сайта

Статистика

Copyright MyCorp © 2024 Яндекс.Метрика